Художественно-публицистические произведения русской классической литературы XIX века как социологическая основа современной криминологической политики

 Аннотация: Настоящая работа посвящена  проблеме  изучения русской классической литературы позапрошлого века  как наследия  гуманистической духовной мысли  и определенной социологической базы  формирования  современной  криминологической  политики. 

Состояние  отечественной  уголовно-правовой  и шире, криминологи-ческой  политики, оцениваемое   ведущими  учеными-криминалистами   как  кризисное  (Алексеев А.И., Побегайло Э.Ф. и др., 2008 г.) со всей очевидностью требует  разработки  и  внедрения  новой  научной  парадигмы,  не в последнюю очередь  связанной   с    реализацией  в теории  и  на практике  общего  подхода  в  изучении феноменологии  и  этиологии, наряду с преступностью, различных видов  девиантного поведения,  выступающих в  качестве  ее  фоновых   явлений, а также  разработки единого  подхода   в  целях  их ранней профилактики  и  предупреждения.    

Построение в России  современной криминологической  политики (в широком понимании данного термина), включающей  в себя уголовно-правовую, административно-правовую и иные составляющие, по-видимому, должно  основываться,  с одной стороны, на  реализации не  избыточных мер уголовно-правовых и  административно-правовых  репрессий,  с другой –  на мерах (предпочтительно – ранней превенции), в основе которых  – «поощрительные», «не запретительные»  государственные и иные программы, направленные  на  реализацию   индивидуумом и   социальными группами  разнообразного, альтернативного  деструктивному (девиантному), социального  поведения.  Обсуждаемые на площадке Общественной Палаты РФ проекты Концепции  уголовной политики  в Российской Федерации и Концепции административно-правовой реформы в полном объеме данное   обстоятельство   учитывают не в полной мере.

Объявленный  в нашей  стране  2015 год Годом  Литературы  –  служит  еще одним   аргументом в  пользу вдумчивого обращения к  великому наследию  русской культуры –   великой  классической  литературы XIX  века.  В своем содержании художественная литература отражает основные стадии развития духовной и социально-экономической  жизни общества.  В том числе она отражает и специфические особенности общественных отношений и общественного уклада, что позволяет рассматривать ее  как  своего рода социальный идентификатор. 

Следует  присоединиться  к  авторитетному замечанию профессора А. В. Наумова о том, что классическая литература является подлинно социологической, а значит, может помочь в получении реальных данных как об отдельных преступлениях, так и о преступности в целом. Представляется, что сказанное можно в полной мере распространить и на фоновые явления преступности: пьянство и алкоголизм, суициды, проституцию и пр. Практический вклад деятелей русской культуры  в научное исследование ряда важнейших уголовно-правовых и криминологических проблем (личности преступника, механизма преступления, эффективности уголовного наказания и др.) общеизвестен и признан, достаточно в этой связи указать на  Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого. 

Лучшие художественные и публицистические  произведения  великих  литераторов позапрошлого века  содержат в себе  глубокий социально-правовой, философский, исторический, антропологический анализ  различных форм бытия и поведения русского народа.   Художественная литература в полной мере может рассматриваться как своеобразный дополнительный (в понимании Н. Бора) – к традиционным правовым методам исследования – метод описания (изучения)  и  одновременно источник знаний о характеристиках преступности и связанных  с  ним   девиантных  явлений.

Какие  выводы и положения,  отраженные  в произведениях национальной литературы, сформулировала  передовая  русская  мысль девятнадцатого века, сохраняют, по мнению автора,  значение и актуальны  для  разработки  концептуальных основ  современной криминологической политики?  Остановимся на некоторых из них.

  1. Общие социальные корни традиционной общеуголовной преступности  и ее фоновых явлений.  Проводя  анализ  развития права и юридической мысли девятнадцатого века, запечатленной в произведениях Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, М.Е. Салтыкова и др., еще А.Ф. Кони справедливо  указывал на  объективно  выступающую  общность  социальных причин   преступности, пьянства, бродяжничества и проч. В Российской империи – несправедливые законы,  неэффективная система   судоустройства, пенитенциарная система, еще более «калечащая» осужденных  и др.
  2. Массовое пьянство и  преступления корыстной и корыстно-насильственной  мотивации («воровство», убийства и грабежи по корыстным мотивам) как  традиционные и наиболее распространенные, исторически переходящие  девиантные формы социального поведения в нашем государстве. Многие произведения Н.А. Некрасова, Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, А.Н. Островского  всесторонне  и точно  отразили  главное и всеобъемлющее «горе» Русской земли – повсеместное и беспробудное пьянство, и многочисленные беды, вытекающие из него –  воровство, бессмысленное   криминальное насилие и т.д.   
  3. Криминальный бюрократизм  как  главный «внутренний»  враг российской государственности. Рассмотрим  «вне временные» рекомендации Н.В. Гоголя, содержащиеся  в «Выбранных  местах из переписки с друзьями» (1846 г.), касающиеся разработке мер борьбы  с «неправдой»  в государственной  системе власти:   искоренение «неправды» правовыми средствами, упорядочение должностных полномочий чиновников, их обучение и аттестация («Ввести всякую должность в ее законные границы и всякого чиновника губернии в полное познание его должности»); ротация кадров (сменяемость губернаторов), усиление административного надзора первого лица над судами (по-видимому, именно через строгий  контроль  за ходом дел в судах писатель  видел единственную возможность победить царившую там волокиту);  меры по разделению функций и определению независимости ведомств («весь снаряд юстиции, как-то: все суды уездные, так и высшая их инстанция – гражданская их палата, находясь в полном заведывании своего министерства, кажутся в независимости от губернатора», последний может вмешаться,  если заподозрит «злоупотребление»). Одновременно Гоголь выступает в поддержку централизованной вертикали прокурорского надзора, обладающего  самыми широкими полномочиями, при этом прокурор не подчинен исполнительной власти (прокурор «есть отдельное лицо, от всех независимое, долженствующее держать себя от всех в стороне, даже и от самого губернатора», «прокурор есть око закона, без которого ни одна бумага не может выйти из губернии. Ни одно производство дел  по всем губернским местам не может его миновать […] никому не дает отчета, кроме министра юстиции, с которым одним только в прямом сношении, и всегда может подать протест на все, что ни вершится в губернии»). В черновых записях у автора также встречается: прокурор «не должен даже водиться с губернатором и подчиняться какому-нибудь его влиянию», ведь «за самим губернатором могут завестись грехи». Писатель выступает против политики расширения армии чиновников, занимающихся  надзорно-контрольными  функциями: «Что приставить нового чиновника для того, чтобы ограничить прежнего в его воровстве, значит сделать двух воров наместо одного. Да и вообще система ограничения – самая мелочная система». В качестве одной из причин злоупотреблений чиновничества  (взяточничества) писатель усматривал расточительность их жен, «которые так жадничают блистать в свете, большом и малом, и требуют на то денег от мужей».  Гоголь выступает  сокращение бюрократического аппарата руководящих чиновников, который образуют «собой  вдруг новую инстанцию». 
  4. Главенствующий принцип  успешности  противостояния злу, преступности со стороны всех здоровых сил общества – в единении последних. Великим призывом-завещанием Л. Н. Толстого, обращенным к современникам, звучат с последних страниц  «Войны и мира» слова Пьера Безухова: «Вся моя мысль, в том, что ежели люди порочные связаны между собой и составляют силу, то людям честным надо сделать  только – то же самое».  Автор предлагает посмотреть на пророческие слова Толстого шире – в современных условиях, времени тяжелого экономического кризиса, санкций и изоляции, роста преступности и иных девиаций  продуктивный путь  – объединение (консолидация)  максимально широких слоев и групп общества, в т.ч. в целях реализации государственных программ противодействия преступности и коррупции;  контрпродуктивный  – шельмование  и стигматизация  инакомыслия,  избыточная репрессивность в отношении несогласных с происходящим в стране,  формирование образа внутреннего врага и «пятой колонны»   из оппозиционно  настроенных граждан, их искусственная маргинализация, выталкивание в девиантность.
  5. Опаснейшая угроза общественной  безопасности и социальному благополучию  российского общества  исходит  от массового «духовного  банкротства» представителей юридических профессий (полиции, юрисконсультов,  следователей, адвокатов, прокуроров, судей).   На наш взгляд, в наиболее законченном виде данный вывод представлен в драматических произведениях А.Н. Островского, прозе Н.С. Лескова (вспоминается его изречение – «Русь была крещена, но не была просвещена»), прозе и публицистике Л.Н. Толстого и др. Многие современные  ученые (Г.В. Мальцев, Н.Н. Моисеев, А.А. Тер-Акопов, Р.А. Папаян и др.)   в этой связи  прямо указывают на острую необходимость, наряду с защитой  права, развития позитивной духовно­сти, рассматривая в неразрывном единстве их коэволю­цию, на необходимость формирования единого духовного поля как основы эффективности права; при этом нравст­венность  должна стать  обязательным свойством права.  
  6. А.С. Пушкин важным фактором обеспечения социальной стабильности общества считал эффективность закона (которая не в последнюю очередь зависит от его определенности, не противоречивости в сравнении с другими нормами, консервативности в практике применения – К.Х.); в этой связи  Поэт  отмечал, что несостоятельность закона столь же вредит властям, как и несостоятельность денежного обязательства, указывал на важность превентивной функции закона: «Закон не только наказывает, но и предупреждает. Это даже его благодетельная сторона». 

 Выводы. Разделяя  известное изречение  М. Горького о том, что лучшим из того, что создала русская нация, является ее  художественная  литература, представляется, что глубокое изучение лучших образцов отечественной классической  литературы  будет  способствовать  не только углублению их познаний в вопросах истории отечественной  криминологической политики, но и повысит общую правовую культуру. Духовно-нравственные  ценности и идеалы русской литературы – не «факультет ненужных вещей», они  могут и должны  служить надежной  прививкой от правового беспредела, беззакония, нетерпимости к инакомыслию и  прочих  мерзостей,  густо разлитых  в современном  российском обществе.

Результаты литературно-правового исследования артефактов отечественной художественной литературы XIX века в качестве  одного из выводов предлагают констатацию факта отсутствия, в значительной мере  и с определенными  оговорками,  в историческом прошлом традиций высокой правовой культуры  общества и законопослушия большинства  населения, а также демократических процедур управления обществом. В результате традиционной для России на протяжении многих эпох отчужденности властей от народа, усиленной неблагоприятными внешними и внутренними социально-политическими  и  антидуховными факторами, грубейшее и массовое попрание важнейших человеческих прав и свобод  достигло невиданных размеров, жизнь человека обесценилась. Суровость российских законов, как и сто-двести лет назад, по-прежнему компенсируется избирательным, а точнее –  необязательным отношением большинства населения к их соблюдению.

                                           Харабет К.В.

кандидат  юридических  наук, доцент,

профессор  МНЭПУ и  ВУ (Москва)