Аннотация: Статья посвящена  проблемам противодействия такому социально-правовому феномену как организованная преступность, которая по своей сущности носит комплексный характер. Проблема усугубляется тем, что распространив сферу своих преступных интересов на территории  сопредельных государств, последняя приобрела статус транснациональной организованной преступности. Поэтому, наряду с общеуголовными преступлениями, в арсенале организованной преступности присутствуют противоправные деяния, именуемые преступлениями международного характера, мотивацией которых выступают корыстные интересы. По этой причине для адекватного противодействия этому опасному явлению необходимо объединение усилий целого ряда государств. 

Ключевые слова: преступность, организованная преступность, глобализация, Таможенный союз, СНГ, унификация, Конвенции ООН, международное сотрудничество

Человеческое сообщество, вступив в 21-й век, переживает эпоху глобализации и в определенной мере это стало одной из актуальных и вместе с тем модных тем, так как для нее характерны как положительные, так и отрицательные стороны. Но глобализация социальных и экономических процессов породила интернационализацию преступности, делая ее все более организованной. По мнению отдельных авторов, наиболее общей причиной возникновения терроризма и иных форм организованной преступности, являются процессы глобализации. Она порождает новые социально-экономические и этноконфессиональные противоречия и конфликты. Самые высокие показатели зарегистрированной преступности  отмечаются в наиболее развитых, социально обустроенных и демократических регионах.^[1]

Вместе с тем, по мнению А.И. Долговой, организованная преступность никогда не остается в рамках только одного государства, со временем она неизбежно принимает международный или транснациональный характер, что неизбежно влечет глобализацию криминального общества.^[2]

Как известно, распад Советского Союза обусловил беспрепятственное распространение организованной преступности по территории постсоветских республик, так как ранее существовавшее общее правовое пространство, обеспечивавшее слаженную скоординированную борьбе с преступностью, сократилось до территории вновь возникших суверенных государств. Разумеется, это самым пагубным образом отразилось на эффективности борьбы с организованной преступностью на территории этих республик, не говоря уже о транснациональной преступности, благополучие которой опиралось на масштабную коррупцию во всех ее формах и проявлениях.

Рост числа транснациональных преступных организаций и расширение их возможностей в осуществлении крупных финансовых и иных акций криминального характера на территории различных государств, приводит к пониманию большинства из них того обстоятельства, что противодействие транснациональному криминалитету силами одного государства заведомо не даст ожидаемого результата, а потому требуется объединение усилий в этом противостоянии. Но достижение консенсуса в этом отношении выявило еще одну сугубо юридическую проблему: различия в уголовно-правовых установлениях в сфере преследования противоправных деяний, совершенных представителями организованной преступности. Поэтому справедливо  утверждение И.И. Лукашука и А.В. Наумова о том, что интернационализация преступности, необходимость объединения усилий государств в борьбе  против нее породили тенденцию интернационализации уголовного права. Они считают, что это – одна из центральных проблем борьбы с преступностью, особенно организованной.^[3]

По мнению Н.П. Яблокова, без унифицирования в определенной мере национальных уголовно-процессуальных норм, регламентирующих процесс расследования и оперативно-розыскной деятельности, без объединения и координации усилий правоохранительных органов всех государств справиться с таким социальным злом невозможно.^[4]

Но указанные авторы имеют в виду интернационализацию отдельных отраслей законодательства в борьбе с транснациональной организованной преступностью в контексте международного сотрудничества в целом. Но этот процесс, на наш взгляд длительный и требует усилий по его координации.

Мы же полагаем, что назрела настоятельная необходимость унификации уголовного законодательства по противодействию деятельности организованных преступных формирований, хотя бы в пределах стран-участниц СНГ, и в первую очередь, предметно, среди стран-участниц Таможенного союза (России, Казахстана и Беларуси).  Кроме того, следует, причем безотлагательно, упростить процедуру взаимодействия правоохранительных органов по раскрытию, пресечению и расследованию совершаемых ею преступлений. 

О необходимости унификации законодательств – участников СНГ в борьбе с терроризмом и захватом заложника писали в свое время А. Бриллиантов и В. Бурковская, отмечая, что обеспечение единого подхода в уголовно-правовой борьбе с рассматриваемыми преступлениями на всем пространстве СНГ способствовало бы повышению эффективности противодействия им.^[5]

Считаем, что этот процесс весьма реален, учитывая генезис уголовного законодательства этих государств, на фоне очевидной объективной невозможности каждой из них самостоятельно осуществлять правосудие по тем уголовным делам, где присутствует иностранный элемент.

Одной из «нестареющих» проблем действия уголовного в пространстве  является место совершения преступления (Locus delicti), т.е. территориальная «привязка» преступного поведения. Как правило, сложности возникают тогда, когда действие совершено на территории одного государства, а преступные последствия наступили на территории другого. Не меньшую остроту приобретают и те преступления, где деяния соучастников пространственно разнесены, т.е. организатор, подстрекатель и пособник осуществляли преступную деятельность на территории одного государства, а исполнитель – на территории сопредельного государства либо все они действовали на территории разных государств. 

Поскольку каждое государство имеет свое уголовное законодательство, на практике возникает вопрос: юрисдикция какого из государств распространяется на такого рода преступления?

В рамках данной статьи хотелось бы сказать о ее решении в более узком формате. Эта проблема приобретает особую актуальность в условиях создания Единого экономического пространства (Таможенного союза), а также в пределах СНГ. 

В этом отношении нельзя не обратить внимание на то, как эту проблему предлагается решить в Модельном уголовном кодексе, рекомендательном законодательном акте для стран – участниц Содружества Независимых Государств,^[6] принятом на заседании Межпарламентской Ассамблеи государств – участников СНГ 17 февраля 1996 г., который легкомысленно предан забвению. В его ч.2 ст. 13 говорится, что преступлением, совершенным на территории государства СНГ, следует признавать преступление, которое: а) начато, продолжилось, или было окончено на территории  этого государства; б) совершено в соучастии с лицами, осуществившими преступную деятельность на территории другого государства. А в ч. 3 данной статьи содержится рекомендация по разрешению возникающей при этом юрисдикционной коллизии: в случае совершения лицом преступления на территории нескольких государств СНГ его ответственность согласно договорам между этими государствами наступает по законодательству страны, где лицо привлечено к уголовной ответственности.В соответствии со ст. 77 Конвенцией о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, заключенной государствами СНГ в Минске 22 января 1993 г. (с изменениями от 28 марта 1997 г.), при обвинении одного лица или группы лиц в совершении преступлений, дела о которых подсудны судам двух или более договаривающихся сторон, рассматривать их компетентен суд той стороны, на территории которой закончено предварительное расследование. В этом случае дело рассматривается по правилам судопроизводства этой Договаривающейся Стороны.^[7]

Как известно, 7 октября 2002 г. в г. Кишиневе был принята новая редакция Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, где статья 63 упомянутой Конвенции предусматривает создание совместных следственно-оперативных групп,  в целях быстрого и всестороннего расследования преступлений, совершенных одним или несколькими лицами на территориях двух и более Договаривающихся Сторон либо затрагивающих их интересы. Указанная Кишиневская конвенция Российской Федерацией не ратифицирована. Между тем, названный нормативный акт имеет прогрессивный характер, ибо позволяет государствам – участникам Содружества Независимых Государств оказывать друг другу правовую помощь не только через центральные, но и через территориальные и другие органы, согласно ст. 5 Конвенции и это существенно сократит время пересылки запросов и ответов по ним, будет способствовать быстрому принятию решения, следовательно, более эффективному судопроизводству по делам  об организованной транснациональной преступности.^[8]

Фактически схожая норма содержится и в ст. 19 Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности 15 ноября 2000г.^[9] По мнению М. Утанова, было бы целесообразным создать систему взаимного обмена оперативной и иной информацией о юридических и физических лицах, занимающихся хозяйственными операциями с субъектами в других республиках, о подозрительных финансовых и хозяйственных сделках, активном проведении оперативно-розыскных мероприятий по запросам из других республик. Автор справедливо сетует на то, что до настоящего времени все вопросы, связанные с взаимодействием правоохранительных органов сопредельных государств приходится решать через Генеральные прокуратуры, тратить драгоценное время на излишнюю переписку.^[10]

А между тем, как показывает практика, рассматриваемые преступные формирования, в отличие от правоохранительных органов различных государств более оперативно устанавливают между собой четко организованное сотрудничество независимо от места нахождения страны, особенно, когда речь идет о расширении сферы незаконного охвата рынков сбыта и возможности проникновения в легальный бизнес.

Если обратиться к уголовному закону стран Таможенного союза, то законодательные определения относительно понятия организованной группы УК РФ (ч.3 ст. 35), УК Казахстана (п.36 ст. 3) и УК Беларуси (ч.1 ст. 18) практически схожи. Что же касается дефиниций, определяющих суть таких криминальных формирований, как преступное сообщество (преступная организация), то в ч.1 ст. 19 (Преступная организация) УК РБ определяет только понятие преступной организации, причем по сравнению с ч.4 ст. 35 УК РФ, сформулировано оно весьма лаконично. Термин «преступное сообщество», а также категории преступлений (тяжкие и особо тяжкие, характерные для УК РФ), в тексте не упоминаются. 

В свою очередь в УК Республики Казахстан 2014 г. такие формы соучастия, как «преступное сообщество» и «преступная организация» разделены и каждая имеет самостоятельное уголовно-правовое значение. По логике казахстанского законодателя преступная организация может входить в качестве структурного элемента в преступное сообщество, в силу чего эти понятия не могут быть однопорядковыми. Кроме того, в УК РК включены понятия таких преступных формирований, как транснациональная организованная группа, транснациональная преступная организация и транснациональное преступное сообщество. Дифференцирована ответственность за создание и руководство организованной группой, преступной организацией, а равно участие в них (ст. 262 УК РК), создание и руководство преступным сообществом, а равно участие в нем (ст. 263 УК РК), создание и руководство транснациональной организованной группой, транснациональной преступной организацией, а равно участие в них (ст. 264 УК РК), создание и руководство транснациональным преступным сообществом, а равно участие в нем (ст. 265 УК РК). Напротив, в УК РФ установлена ответственность только за создание и руководство преступным сообществом (преступной организацией) – ст. 210 УК РФ, а в УК РБ – за создание преступной организацией либо участие в ней (ст. 285 УК РБ).

Экономический кризис, охвативший экономику практически всех государств, приведший  к нестабильности мировых рынков, а соответственно и региональных, может повлечь за собой рост преступлений, связанных с контрабандой. С точки зрения О. В. Грачева, правовое обеспечение специального предупреждения преступлений, совершаемых в сфере таможенной деятельности, должно основываться на стандартах и нормах международного характера (регионального (СНГ, Совет Европы (и международного (ООН) уровня).^[11] Считаем, следует присовокупить и другой, не менее важный момент – на стандартах и нормах государств Таможенного союза, которые должны быть едины, чего, к сожалению, нет. Как известно, ст. 188 УК РФ исключена и теперь уголовное преследование за контрабанду наркотических средств, психотропных веществ, их аналогов, сильнодействующих, ядовитых, отравляющих, взрывчатых, радиоактивных веществ, ядерных материалов, огнестрельного оружия, взрывных устройств, боеприпасов и др., ранее составлявших предмет преступления по ч.2 ст. 188 УК РФ, осуществляется на основании статей 226.1 и 229.1 УК РФ. В них законодатель определяет рассматриваемое деяние как незаконное перемещение через таможенную границу Таможенного союза в рамках ЕврАзЭС либо Государственную границу РФ с государствами – членами Таможенного союза в рамках ЕврАзЭС перечисленных предметов. Признак «незаконного перемещения» не раскрывается, ибо не приводятся сами признаки контрабанды, характерные для ч.1 ст. 188 УК РК. Между тем это таит в себе опасность субъективно-расширительного толкования. Для уяснения сути этого признака следует обращаться к п.19 ч.1 ст. 4 Таможенного кодекса Таможенного союза.

Законодательством Казахстана ответственность за контрабанду определена ст. 209 УК (экономическая контрабанда) и ст. 250 УК (контрабанда изъятых из обращения предметов или предметов, обращение которых ограничено), где конкретно излагаются признаки основного состава

контрабанды: перемещение через таможенную границу  предметов, совершенное помимо или с сокрытием от таможенного контроля либо с обманным использованием документов или средств таможенной идентификации, либо сопряженное с недекларированием либо с недостоверным декларированием и т.д. Причем в ч.1 ст. 209 УК РК (экономическая контрабанда) упоминаются только товары или иные предметы, а в ч.1 ст. 226.1 УК РФ речь идет о стратегических важных товарах и ресурсах или культурных ценностях. Что касается ст. 228 УК Беларуси о контрабанде, то она, по сути, соответствует прежней ст. 188 УК РФ.

Полагаем, законодательства России, Беларуси и Казахстана и в этой части следует привести к единому знаменателю.

Есть и еще один важный аспект, касающийся борьбы с незаконным оборотом наркотических средств и психотропных веществ. В частности, не все химические вещества, которые в России уже признали наркотическими средствами, облагаются нормами государственного контроля на территории Казахстана, что не способствует адекватному противодействию наркобизнесу. Очевидно, требуется выработка единого списка наркотических средств и психотропных веществ в рамках Таможенного союза и желательно СНГ.

Уместно вспомнить еще об одной злободневной проблеме интернационального характера – борьбе с терроризмом, религиозным экстремизмом и деструктивными религиозными объединениями. Безусловно, назрела потребность в единой законодательной практике объявления тоталитарных и религиозно-экстремистских сект вне закона. Кроме того, необходимо унифицировать уголовно-правовые меры противодействия, касающиеся торговли людьми, функционирования криминальных рынков контрафактной продукции и других преступных явлений транснационального характера.

Более того, вполне уместно присоединиться к этому и другим государствам СНГ. Это диктуют и здравый смысл и те же самые вызовы, проистекающие из глобализирующего мироустройства.

Таким образом, позволительно утверждать, что действенная борьба с транснациональной организованной преступностью будет эффективна на основе консолидации усилий всех государств (в данном случае хотя бы стран ЕврАзЭС и СНГ), для чего необходима последовательная политическая воля для реализации правовых установлений в интересах упомянутых государств. 

Список литературы:

1. См.: Медов М.У. Терроризм в Российской Федерации и Западной Европе: основные причины и условия распространения//Российский следователь. 2012. №20. С.31
2. См.: Долгова А.И. Преступность, ее организованность и криминальное общество. М.: Российская криминологическая ассоциация. 2003. С.428-429
3. См.: Лукашук И.И., Наумов А.В. Международное уголовное право. М., 1999. С.5
4. См.: Яблоков Н.П. Транснациональная организованная преступность и некоторые формы международного сотрудничества в борьбе с ней//Вестник Московского университета. Серия 11. Право. 2001. №4. С.23
5. См.: Бриллиантов А., Бурковская В. К вопросу о направлениях унификации законодательства государств – участников СНГ в борьбе с терроризмом и захватом заложника// Уголовное право. 2003. №1. С.107.
6. См.: Приложение к Информационному бюллетеню (издание Межпарламентской Ассамблеи государств СНГ). 1996. №10. С.85-213.
7. См.: Международное уголовное право в документах: Учебное пособие. В 2 т. Т.2/Сост. Р.М. Валеев, И.А. Тарханов, А.Р. Каюмов. – Изд. 2, перераб. и доп. – М.: Статут, 2010. – С.89
8. См.: Бюллетень Международных договоров Республики Казахстан, 2008 год, №5, Ст.24
9. См,: Конвенция Организации Объединенных Наций против транснациональной организованной преступности /Принята  резолюцией 55/25 Генеральной Ассамблеи от 15 ноября 2000 года / Международное уголовное право в документах: Учебное пособие. В 2 т. Т.1/Сост. Р.М. Валеев, И.А. Тарханов, А.Р. Каюмов. – Изд. 2, перераб. и доп. – М.: Статут, 2010. – С.420
10. См.: Утанов М. Стратегия борьбы с экономической и организованной преступностью //Заң және заман (Закон и время). 2009. №5 (102). С.46
11. См.: Грачев О.В. Специальная профилактика таможенных преступлений на современном этапе//Российский следователь. 2012. №24. С.47

---

^[1] См.: Медов М.У. Терроризм в Российской Федерации и Западной Европе: основные причины и условия распространения//Российский следователь. 2012. №20. С.31

^[2] См.: Долгова А.И. Преступность, ее организованность и криминальное общество. М.: Российская криминологическая ассоциация. 2003. С.428-429

^[3] См.: Лукашук И.И., Наумов А.В. Международное уголовное право. М., 1999. С.5

^[4] См.: Яблоков Н.П. Транснациональная организованная преступность и некоторые формы международного сотрудничества в борьбе с ней//Вестник Московского университета. Серия 11. Право. 2001. №4. С.23

^[5] См.: Бриллиантов А., Бурковская В. К вопросу о направлениях унификации законодательства государств – участников СНГ в борьбе с терроризмом и захватом заложника// Уголовное право. 2003. №1. С.107.

^[6] См.: Приложение к Информационному бюллетеню (издание Межпарламентской Ассамблеи государств СНГ). 1996. №10. С.85-213.

^[7] См.: Международное уголовное право в документах: Учебное пособие. В 2 т. Т.2/Сост. Р.М. Валеев, И.А. Тарханов, А.Р. Каюмов. – Изд. 2, перераб. и доп. – М.: Статут, 2010. – С.89

^[8] См.: Бюллетень Международных договоров Республики Казахстан, 2008 год, №5, Ст.24

^[9] См,: Конвенция Организации Объединенных Наций против транснациональной организованной преступности /Принята  резолюцией 55/25 Генеральной Ассамблеи от 15 ноября 2000 года / Международное уголовное право в документах: Учебное пособие. В 2 т. Т.1/Сост. Р.М. Валеев, И.А. Тарханов, А.Р. Каюмов. – Изд. 2, перераб. и доп. – М.: Статут, 2010. – С.420

^[10] См.: Утанов М. Стратегия борьбы с экономической и организованной преступностью //Заң және заман (Закон и время). 2009. №5 (102). С.46

^[11] См.: Грачев О.В. Специальная профилактика таможенных преступлений на современном этапе//Российский следователь. 2012. №24. С.47